Делай что должно, и будь что будет.
Олег Немировский: Называть себя бардом – нескромно
читать дальшеНа VI весенний фестиваль туристской песни «Песни у костра» в Шерегеш съехались маститые барды, закаленные многолетней творческой практикой. Один из самых известных сибирских авторов-исполнителей Олег Немировский отметил здесь 30-летие с момента своего самого первого фестиваля.
Как учитель физкультуры стал бардом
– Олег, каким же он был, ваш первый фестиваль?
– Третий Усть-Илимский фестиваль самодеятельной песни... Фестивали тогда открывались по указке комсомольских властей, и приглашение на них нужно было заслужить. Чтобы выступить там, надо было пройти жесткий отбор, но зато диплом лауреата был не просто бумажкой.
Итак, 1979 год. Мне 29 лет, я работаю в школе учителем физкультуры. Ко мне приходит сотрудник райкома комсомола и спрашивает: «Олег, ты у нас вроде на гитаре неплохо играешь?» И вручает положение фестиваля, из которого я мало что понял. Я понятия не имел, куда еду и что меня ждет! Тогда я был высокого мнения о себе как о поэте, но к фестивалю отнесся как к спортивным соревнованиям, которые привык проводить в школе.
И вот мои регалии. В 29 лет я получил приз «Надежда», лауреатство среди авторов и – первый и последний раз в своей жизни – победу как вокалист. Мне подарили гитару, стопку магнитофонных катушек и рюкзак. В школе встретили как героя, заставили отработать сольный концерт. А там уж подоспела пора и на второй фестиваль ехать.
Как солдата сослали в лагерь за любовь
– Вскоре из состава конкурсантов вы плавно перетекли в состав жюри… Но чему и у кого вы учились?
– На Усть-Илимском фестивале в 1983 году я первый раз в жизни увидел Евгения Клячкина, который котировался наравне с Высоцким. До сих пор храню диплом, подписанный им. Евгений Исакович пригласил нас к себе в гостиницу, и мы проговорили с ним до тех пор, пока вредная тетка-администраторша нас не выгнала.
Тогда я поразился серьезности и ответственности его подхода к концерту – он никогда не позволял себе выйти на сцену неподготовленным. Мы попросили его показать новые песни, которых не было на концерте, но он отказался: еще не доработаны. Это я запомнил на всю жизнь..
– Когда вы почувствовали известность?
– Известность – это когда не успеваешь водки выпить. Потому что ты нарасхват – то радио, то телевидение берут интервью. Садишься в электричку – а там поют твои песни. Когда я первый раз спел в 89-м в Повалихе «Мой друг, не бойся быть худым», сорвал больше всех оваций. Они раздавались после каждого куплета, приходилось пережидать их. И вдруг вырубился свет, и я испугался: куда мне с моей глоткой без микрофона вытянуть? Но на поляне стояла такая тишина, что и орать не пришлось…
– Какая из ваших песен вам наиболее дорога? Та, которую поют в электричках, или которую мало кто знает?
– Я не слышал, чтобы «Свидание у Брандербургских ворот» пели в электричках, но мне эта песня дорога тем, что в ней я рассказал историю любви, герой которой – реальный человек. Это мой учитель по фотоделу Сергей Филиппович Арбузов. Я успел спеть эту песню при его жизни…
Это история человека, который в войну служил в аэрофоторазведке. Влюбился в немку, они встречались, гуляли по Берлину, кто-то настучал. За это он попал в лагерь на десять лет. Там же, кстати, сидела и Русланова. Отбыв срок, он так и остался в Иркутске, где мы познакомились. Он столько мне о себе рассказывал – целую книгу можно было о нем написать. Или целый песенник.
– Как рождаются барды?
– У нас под Новосибирском каждое лето действует областная школа авторской песни – «Шавка». Она проходит в детском лагере отдыха. Занятия ведут несколько специалистов: я – класс авторской песни, Лариса Блинова – теорию стихосложения, Сергей Рачковский – аккомпанемент. Это два дня плотной работы: днем академические уроки, дети переходят от одного преподавателя к другому, вечером – песни у костра.
– Есть ли толк?
– Это не фабрика звезд, чтобы научить всех. Но толк есть! Например, на фестивале «Берег дружбы», который проходит в Якутии на берегу реки Алдан, мы с Наташей Кучер из Москвы вели мастер-классы. Нам очень хорошо помог дождь! Он загнал всех под крышу, и там-то, передавая микрофон друг другу, мы выложились по полной. Приезжаем на следующий год, производим отбор на гала-концерт, думаем, многих придется отбраковывать… И я поразился, как ребята выросли! Аж мурашки по коже от их мастерства!
Как бард может забыть слова
– А вы можете спеть любую песню?
– Отнюдь. В 2006 году вдова Володи Болотина Татьяна готовила концерт его памяти и попросила меня выступить. Я решил, что спою мою любимую «Точильщик ножей» – про такие песни думаешь, что будто это ты написал. Но приоритет отдавался иногородним гостям, Татьяна позвонила мне за день до концерта и сказала, что эту песню уже выбрал гость из Москвы, – не мог бы я взять другую? Стали выбирать, но к тому времени все болотинские песни, созвучные мне, оказались разобраны. И я взял песню, которую до сих пор плохо понимаю, мне она кажется сюрреалистичной, с невнятными образами… Учил, учил, плюнул, написал слова на листке и приклеил к гитаре скотчем. Выхожу на сцену, свет бьет в глаза, я с ужасом сознаю, что ничего не вижу и не помню ни слова. Как я спел, тоже не помню.
– Как изменилась бардовская песня со времени своего появления?
– Говорят, она умерла вместе с Советским Союзом. Умереть не умерла, но сильно пострадала. Пострадала от того, за что боролась, – от свободы. Раньше за то, чтобы сказать правду, жизнь отдавали. Теперь, чтобы тебя услышали, надо отдать деньги. Которые, разумеется, к тебе вернутся. Появилось много добротных, имеющих товарных вид, песен, но легковесных и бессодержательных. Мы говорим о другом.
– То есть, перефразируя известный трюизм, бард должен быть голодным?
– Бард должен быть… другим. На свой первый фестиваль я ехал, как на соревнование. А попал в эту атмосферу – и все улетучилось. Я и не знал, что такой мир существует. Бардовская песня делает человека интеллигентным вне зависимости от социальной принадлежности. Возможно, за пределами этого круга человек другой, но, попадая сюда, он преображается. Бардовская песня – это образ жизни и образ мыслей.
Ехать на бардовский фестиваль, чтобы выделиться, не стоит. Приходить в бардовскую песню, чтобы самоутвердиться, не надо. Помню одного парня, который натурально плакал оттого, что не прошел на гала-концерт. А позже, когда стал лауреатом, он уже совсем по-другому смотрел на эти вещи.
Бард, который выступает профессионально, то есть за деньги – не бард! Чтобы заработать деньги, тоже нужен талант, но это талант другого рода. Нельзя торговать творчеством! Я не говорю, что бард должен быть голодным. Нужно, конечно нужно платить за выступление, кто из нас откажется от платного концерта… Но нельзя делать бардовскую песню основным источником дохода. Потому что выходишь петь с оглядкой на массового зрителя – и делаешь так, чтобы угодить большинству. И тогда пропадает главный смысл бардовской песни.
По этой же причине я не люблю выступать на сборных концертах, где каждый вынужден подстраиваться под общий тон. Если автор, выступающий номером раньше, поставил зал на уши, то я вынужден соответствовать, иначе не поймут. Самая выигрышная песня может на таком концерте не пройти – просто не попадет в струю. Люблю сольники, на которых могу сохранять интимную интонацию бардовской песни. Управляешь залом полностью, но не подстраиваешься, а ведешь за собой.
– Какой концерт был для вас наиболее ценен?
– Расскажу о двух. О первом и последнем. Первый был в Братске, куда меня пригласили выступить, а молодой журналист и поэт Наталья Устиновская, моя будущая жена, захотела меня поддержать. Я отработал первое отделение, но антракт не был предусмотрен, а я чувствую, что устал. И тогда, неожиданно сам для себя, я объявил: «У нас в гостях поэт Наталья Устиновская!» Пригласив ее на сцену, я спустился попить чайку. Смотрю – а в комнате отдыха знакомые барды с Камчатки водочку откупоривают. Сел я с ними за жизнь поговорить и забыл про концерт, а спохватился только через час. И оказалось, что весь этот час Наталья держала зал! По ее лицу я понял, что подставил ее, но когда вышел на сцену продолжать свое выступление, то почувствовал вздох разочарования. Тогда я еще раз убедился в ее таланте. И в том, какая тогда была публика…
А второй концерт случился через много лет, в 2002-м. Он был посвящен памяти Натальи… Пришли на него даже те барды, которые в жизни не пересекались. Это был удивительный концерт. Но я не пел. Я не мог петь тогда.
– В последнее время вы вообще редко поете…
– Напелся уже... И вообще, вы что, думаете, когда старые барды собираются, они только тем и занимаются, что поют друг другу? Ну, это все равно как если бы собрались токари и стали друг перед другом вытачивать детали. Для песен нужно особое состояние. Вот как например на Десятом юбилейном Катунском фестивале в 2005-м. Собрались человек десять перед его началом, когда еще никого не было на турбазе, накрыли стол под открытым небом и пели не переставая – вот это был концерт! А вообще я не люблю, когда поют много песен подряд. Песня должна жить и в тишине – после нее обязательно должна быть пауза для осмысления.
Как бард получает охранную грамоту
– Так что же все-таки это такое – бардовская песня? Одно ли и то же с авторской песней? Мне говорили, что у Олега Немировского есть собственная теория на этот счет.
- Авторская песня – более широкое понятие. Это и городской шансон, и тюремная, и туристическая, но далеко не каждую из них можно считать бардовской. Фестивальная песня тоже не обязательно бардовская. Фестивали нравятся многим, поэтому сюда съезжаются авторы самых различных направлений. Я знаю одну специалистку по горловому пению – заслушаешься, но к бардам она никакого отношения не имеет.
Несколько лет как проводится фестиваль «Сростки», который пошел по пути КВН. Там позволительно все что угодно: маскарад, карнавал, пародии на хиты, переделки известных песен, мат – все со стебом. Не раз я спорил с его организатором Лешей Макаревичем: «Ты вредишь нашему делу!» Он не соглашался: «Русский язык должен быть представлен во всей полноте!» Ради бога, это ваше дело, но к нам не лезьте!
Однако эти ребята в прошлом году попали на наш фестиваль «Акбард» – организовали там свой уголок, свою площадку, и понесся мат-перемат. Тогда руководитель бард-клуба «Гитара по кругу» Владимир Аникеев подготовил письмо-воззвание о недопустимости ненормативной лексики в бардовской песне. Истинные барды не позволяют переносить в творчество то, что допустимо в быту. Это дурной тон.
Причисляют и шансон к бардовской песне… Шансон – вещь опасная, потому что принадлежит общаку. Авторитеты посовещались и решили, что нужно вваливать деньги в воспитание подрастающего поколения, готовить себе смену – и проспонсировали шансон. Молодежь ведется на этот навязчивый сервис в автотранспорте, не понимая, чего стоит воровская романтика. Я - за свободное творчество, но такие вещи, как шансон, пресекал бы законодательно на уровне государства, потому что последствия страшные.
– В вашем репертуаре есть «Бардовская жанровая», где вы издеваетесь над попсой.
– Эстрада вообще не имеет отношения к бардовской песне. Почетным гостем VI фестиваля в Шерегеше стал Олег Митяев, но он давно уже не бард. Он – профессиональный артист, звезда, представитель совершенно иной среды. Вы заметили, что по турбазе он ходил не иначе, как в сопровождении охраны? Ничего подобного не было, когда на «Песни у костра» приезжали Городницкий или Ким. Потому что для барда охранной грамотой служит его искусство.
Я испытал это на себе. Фестиваль на Повалихе – а это вторая Груша. Пробираюсь к сцене через всю толпу. Навстречу – подвыпившая компания, человек пять парней. Эй, говорят, ну-ка, сбацай нам! Я их послал. Потому что был настроен на выступление. А спев, увидел, что они стоят за сценой и поджидают меня. Ну, думаю, Немировский, приготовься к разборкам! Взял гитару за гриф – и вперед. И вдруг: «Мужик! Ты так клево пел!» И руку мне жмут…
– Значит, бардовская песня – это…
– Это умная песня для думающих людей, если выражаться словами Окуджавы. Это поэтическое слово со смыслом на фоне гитарного аккомпанемента. Это история, чувство или призыв. Музыка в такой песне не главное, хотя с хорошей музыкальной подложкой смысл усваивается лучше. Если музыкант с консерваторским образованием исполнит песню, то запомнится прежде всего его музицирование, а в бардовской песне оно вторично и всего лишь способствует пониманию смысла. Витас обладает хорошим голосом, но какая разница, о чем он поет! Роман Ланкин отлично играет на гитаре, но он не бард, потому что ни одной песни не написал. В общем, хорошо оформленный смысл – это и есть идеальный вариант бардовской песни.
– Исходя из этого, предположу, что бард – это почетное звание.
– Бард – это звание, которое надо заслужить. Бард – этот тот, кому есть что сказать людям. Назвать себя бардом – все равно что заявить: «Я – народный любимец!» Это нескромно.
– Теперь уж и не стану спрашивать, считаете ли вы себя бардом...
– Я надеюсь, что я бард, но… пусть об этом скажут другие.
Лучше я об этом спою. Эту песню я сочинил в позапрошлом году за несколько часов до начала якутского фестиваля «Берег дружбы». Ходил один по берегу, дышал, думал, никто не мешал мне…
Песня, как промысел Божий,
Свыше поэту дана.
Песню придумать не можно,
Сколько б ни выпил вина.
Ни за какие коврижки
Бездарю не воспарить.
Песня рождается свыше,
Прочее все – изнутри.
Яна КОЛЕСИНСКАЯ
читать дальшеНа VI весенний фестиваль туристской песни «Песни у костра» в Шерегеш съехались маститые барды, закаленные многолетней творческой практикой. Один из самых известных сибирских авторов-исполнителей Олег Немировский отметил здесь 30-летие с момента своего самого первого фестиваля.
Как учитель физкультуры стал бардом
– Олег, каким же он был, ваш первый фестиваль?
– Третий Усть-Илимский фестиваль самодеятельной песни... Фестивали тогда открывались по указке комсомольских властей, и приглашение на них нужно было заслужить. Чтобы выступить там, надо было пройти жесткий отбор, но зато диплом лауреата был не просто бумажкой.
Итак, 1979 год. Мне 29 лет, я работаю в школе учителем физкультуры. Ко мне приходит сотрудник райкома комсомола и спрашивает: «Олег, ты у нас вроде на гитаре неплохо играешь?» И вручает положение фестиваля, из которого я мало что понял. Я понятия не имел, куда еду и что меня ждет! Тогда я был высокого мнения о себе как о поэте, но к фестивалю отнесся как к спортивным соревнованиям, которые привык проводить в школе.
И вот мои регалии. В 29 лет я получил приз «Надежда», лауреатство среди авторов и – первый и последний раз в своей жизни – победу как вокалист. Мне подарили гитару, стопку магнитофонных катушек и рюкзак. В школе встретили как героя, заставили отработать сольный концерт. А там уж подоспела пора и на второй фестиваль ехать.
Как солдата сослали в лагерь за любовь
– Вскоре из состава конкурсантов вы плавно перетекли в состав жюри… Но чему и у кого вы учились?
– На Усть-Илимском фестивале в 1983 году я первый раз в жизни увидел Евгения Клячкина, который котировался наравне с Высоцким. До сих пор храню диплом, подписанный им. Евгений Исакович пригласил нас к себе в гостиницу, и мы проговорили с ним до тех пор, пока вредная тетка-администраторша нас не выгнала.
Тогда я поразился серьезности и ответственности его подхода к концерту – он никогда не позволял себе выйти на сцену неподготовленным. Мы попросили его показать новые песни, которых не было на концерте, но он отказался: еще не доработаны. Это я запомнил на всю жизнь..
– Когда вы почувствовали известность?
– Известность – это когда не успеваешь водки выпить. Потому что ты нарасхват – то радио, то телевидение берут интервью. Садишься в электричку – а там поют твои песни. Когда я первый раз спел в 89-м в Повалихе «Мой друг, не бойся быть худым», сорвал больше всех оваций. Они раздавались после каждого куплета, приходилось пережидать их. И вдруг вырубился свет, и я испугался: куда мне с моей глоткой без микрофона вытянуть? Но на поляне стояла такая тишина, что и орать не пришлось…
– Какая из ваших песен вам наиболее дорога? Та, которую поют в электричках, или которую мало кто знает?
– Я не слышал, чтобы «Свидание у Брандербургских ворот» пели в электричках, но мне эта песня дорога тем, что в ней я рассказал историю любви, герой которой – реальный человек. Это мой учитель по фотоделу Сергей Филиппович Арбузов. Я успел спеть эту песню при его жизни…
Это история человека, который в войну служил в аэрофоторазведке. Влюбился в немку, они встречались, гуляли по Берлину, кто-то настучал. За это он попал в лагерь на десять лет. Там же, кстати, сидела и Русланова. Отбыв срок, он так и остался в Иркутске, где мы познакомились. Он столько мне о себе рассказывал – целую книгу можно было о нем написать. Или целый песенник.
– Как рождаются барды?
– У нас под Новосибирском каждое лето действует областная школа авторской песни – «Шавка». Она проходит в детском лагере отдыха. Занятия ведут несколько специалистов: я – класс авторской песни, Лариса Блинова – теорию стихосложения, Сергей Рачковский – аккомпанемент. Это два дня плотной работы: днем академические уроки, дети переходят от одного преподавателя к другому, вечером – песни у костра.
– Есть ли толк?
– Это не фабрика звезд, чтобы научить всех. Но толк есть! Например, на фестивале «Берег дружбы», который проходит в Якутии на берегу реки Алдан, мы с Наташей Кучер из Москвы вели мастер-классы. Нам очень хорошо помог дождь! Он загнал всех под крышу, и там-то, передавая микрофон друг другу, мы выложились по полной. Приезжаем на следующий год, производим отбор на гала-концерт, думаем, многих придется отбраковывать… И я поразился, как ребята выросли! Аж мурашки по коже от их мастерства!
Как бард может забыть слова
– А вы можете спеть любую песню?
– Отнюдь. В 2006 году вдова Володи Болотина Татьяна готовила концерт его памяти и попросила меня выступить. Я решил, что спою мою любимую «Точильщик ножей» – про такие песни думаешь, что будто это ты написал. Но приоритет отдавался иногородним гостям, Татьяна позвонила мне за день до концерта и сказала, что эту песню уже выбрал гость из Москвы, – не мог бы я взять другую? Стали выбирать, но к тому времени все болотинские песни, созвучные мне, оказались разобраны. И я взял песню, которую до сих пор плохо понимаю, мне она кажется сюрреалистичной, с невнятными образами… Учил, учил, плюнул, написал слова на листке и приклеил к гитаре скотчем. Выхожу на сцену, свет бьет в глаза, я с ужасом сознаю, что ничего не вижу и не помню ни слова. Как я спел, тоже не помню.
– Как изменилась бардовская песня со времени своего появления?
– Говорят, она умерла вместе с Советским Союзом. Умереть не умерла, но сильно пострадала. Пострадала от того, за что боролась, – от свободы. Раньше за то, чтобы сказать правду, жизнь отдавали. Теперь, чтобы тебя услышали, надо отдать деньги. Которые, разумеется, к тебе вернутся. Появилось много добротных, имеющих товарных вид, песен, но легковесных и бессодержательных. Мы говорим о другом.
– То есть, перефразируя известный трюизм, бард должен быть голодным?
– Бард должен быть… другим. На свой первый фестиваль я ехал, как на соревнование. А попал в эту атмосферу – и все улетучилось. Я и не знал, что такой мир существует. Бардовская песня делает человека интеллигентным вне зависимости от социальной принадлежности. Возможно, за пределами этого круга человек другой, но, попадая сюда, он преображается. Бардовская песня – это образ жизни и образ мыслей.
Ехать на бардовский фестиваль, чтобы выделиться, не стоит. Приходить в бардовскую песню, чтобы самоутвердиться, не надо. Помню одного парня, который натурально плакал оттого, что не прошел на гала-концерт. А позже, когда стал лауреатом, он уже совсем по-другому смотрел на эти вещи.
Бард, который выступает профессионально, то есть за деньги – не бард! Чтобы заработать деньги, тоже нужен талант, но это талант другого рода. Нельзя торговать творчеством! Я не говорю, что бард должен быть голодным. Нужно, конечно нужно платить за выступление, кто из нас откажется от платного концерта… Но нельзя делать бардовскую песню основным источником дохода. Потому что выходишь петь с оглядкой на массового зрителя – и делаешь так, чтобы угодить большинству. И тогда пропадает главный смысл бардовской песни.
По этой же причине я не люблю выступать на сборных концертах, где каждый вынужден подстраиваться под общий тон. Если автор, выступающий номером раньше, поставил зал на уши, то я вынужден соответствовать, иначе не поймут. Самая выигрышная песня может на таком концерте не пройти – просто не попадет в струю. Люблю сольники, на которых могу сохранять интимную интонацию бардовской песни. Управляешь залом полностью, но не подстраиваешься, а ведешь за собой.
– Какой концерт был для вас наиболее ценен?
– Расскажу о двух. О первом и последнем. Первый был в Братске, куда меня пригласили выступить, а молодой журналист и поэт Наталья Устиновская, моя будущая жена, захотела меня поддержать. Я отработал первое отделение, но антракт не был предусмотрен, а я чувствую, что устал. И тогда, неожиданно сам для себя, я объявил: «У нас в гостях поэт Наталья Устиновская!» Пригласив ее на сцену, я спустился попить чайку. Смотрю – а в комнате отдыха знакомые барды с Камчатки водочку откупоривают. Сел я с ними за жизнь поговорить и забыл про концерт, а спохватился только через час. И оказалось, что весь этот час Наталья держала зал! По ее лицу я понял, что подставил ее, но когда вышел на сцену продолжать свое выступление, то почувствовал вздох разочарования. Тогда я еще раз убедился в ее таланте. И в том, какая тогда была публика…
А второй концерт случился через много лет, в 2002-м. Он был посвящен памяти Натальи… Пришли на него даже те барды, которые в жизни не пересекались. Это был удивительный концерт. Но я не пел. Я не мог петь тогда.
– В последнее время вы вообще редко поете…
– Напелся уже... И вообще, вы что, думаете, когда старые барды собираются, они только тем и занимаются, что поют друг другу? Ну, это все равно как если бы собрались токари и стали друг перед другом вытачивать детали. Для песен нужно особое состояние. Вот как например на Десятом юбилейном Катунском фестивале в 2005-м. Собрались человек десять перед его началом, когда еще никого не было на турбазе, накрыли стол под открытым небом и пели не переставая – вот это был концерт! А вообще я не люблю, когда поют много песен подряд. Песня должна жить и в тишине – после нее обязательно должна быть пауза для осмысления.
Как бард получает охранную грамоту
– Так что же все-таки это такое – бардовская песня? Одно ли и то же с авторской песней? Мне говорили, что у Олега Немировского есть собственная теория на этот счет.
- Авторская песня – более широкое понятие. Это и городской шансон, и тюремная, и туристическая, но далеко не каждую из них можно считать бардовской. Фестивальная песня тоже не обязательно бардовская. Фестивали нравятся многим, поэтому сюда съезжаются авторы самых различных направлений. Я знаю одну специалистку по горловому пению – заслушаешься, но к бардам она никакого отношения не имеет.
Несколько лет как проводится фестиваль «Сростки», который пошел по пути КВН. Там позволительно все что угодно: маскарад, карнавал, пародии на хиты, переделки известных песен, мат – все со стебом. Не раз я спорил с его организатором Лешей Макаревичем: «Ты вредишь нашему делу!» Он не соглашался: «Русский язык должен быть представлен во всей полноте!» Ради бога, это ваше дело, но к нам не лезьте!
Однако эти ребята в прошлом году попали на наш фестиваль «Акбард» – организовали там свой уголок, свою площадку, и понесся мат-перемат. Тогда руководитель бард-клуба «Гитара по кругу» Владимир Аникеев подготовил письмо-воззвание о недопустимости ненормативной лексики в бардовской песне. Истинные барды не позволяют переносить в творчество то, что допустимо в быту. Это дурной тон.
Причисляют и шансон к бардовской песне… Шансон – вещь опасная, потому что принадлежит общаку. Авторитеты посовещались и решили, что нужно вваливать деньги в воспитание подрастающего поколения, готовить себе смену – и проспонсировали шансон. Молодежь ведется на этот навязчивый сервис в автотранспорте, не понимая, чего стоит воровская романтика. Я - за свободное творчество, но такие вещи, как шансон, пресекал бы законодательно на уровне государства, потому что последствия страшные.
– В вашем репертуаре есть «Бардовская жанровая», где вы издеваетесь над попсой.
– Эстрада вообще не имеет отношения к бардовской песне. Почетным гостем VI фестиваля в Шерегеше стал Олег Митяев, но он давно уже не бард. Он – профессиональный артист, звезда, представитель совершенно иной среды. Вы заметили, что по турбазе он ходил не иначе, как в сопровождении охраны? Ничего подобного не было, когда на «Песни у костра» приезжали Городницкий или Ким. Потому что для барда охранной грамотой служит его искусство.
Я испытал это на себе. Фестиваль на Повалихе – а это вторая Груша. Пробираюсь к сцене через всю толпу. Навстречу – подвыпившая компания, человек пять парней. Эй, говорят, ну-ка, сбацай нам! Я их послал. Потому что был настроен на выступление. А спев, увидел, что они стоят за сценой и поджидают меня. Ну, думаю, Немировский, приготовься к разборкам! Взял гитару за гриф – и вперед. И вдруг: «Мужик! Ты так клево пел!» И руку мне жмут…
– Значит, бардовская песня – это…
– Это умная песня для думающих людей, если выражаться словами Окуджавы. Это поэтическое слово со смыслом на фоне гитарного аккомпанемента. Это история, чувство или призыв. Музыка в такой песне не главное, хотя с хорошей музыкальной подложкой смысл усваивается лучше. Если музыкант с консерваторским образованием исполнит песню, то запомнится прежде всего его музицирование, а в бардовской песне оно вторично и всего лишь способствует пониманию смысла. Витас обладает хорошим голосом, но какая разница, о чем он поет! Роман Ланкин отлично играет на гитаре, но он не бард, потому что ни одной песни не написал. В общем, хорошо оформленный смысл – это и есть идеальный вариант бардовской песни.
– Исходя из этого, предположу, что бард – это почетное звание.
– Бард – это звание, которое надо заслужить. Бард – этот тот, кому есть что сказать людям. Назвать себя бардом – все равно что заявить: «Я – народный любимец!» Это нескромно.
– Теперь уж и не стану спрашивать, считаете ли вы себя бардом...
– Я надеюсь, что я бард, но… пусть об этом скажут другие.
Лучше я об этом спою. Эту песню я сочинил в позапрошлом году за несколько часов до начала якутского фестиваля «Берег дружбы». Ходил один по берегу, дышал, думал, никто не мешал мне…
Песня, как промысел Божий,
Свыше поэту дана.
Песню придумать не можно,
Сколько б ни выпил вина.
Ни за какие коврижки
Бездарю не воспарить.
Песня рождается свыше,
Прочее все – изнутри.
Яна КОЛЕСИНСКАЯ
@темы: Песни, Разговорчики в строю, Творчество
-
-
04.08.2010 в 18:47Мда... Про сцену на АкБарде с матом-перематом - это, мягко говоря, враньё. Существует запись, где на полутора-двухчасовое действие один-два матерка в рукав. Я худо-бедно имею отношение к АкБарду, и могу сказать, что учитывая собачий холод и сопутствующий ему подогрев - карнавальное действо было вполне себе приемлемое. Не "в классической бардовской традиции", но приличное. И какому интересно "нашему делу" мешала альтернативная сцена АкБарда - лично я увы не знаю.
Я понимаю, что Олег нынче заодно с Аникеевым, но я считаю, что корпоративная солидарность не должна перешагивать границы банальной человеческой этики.
__
Егор Зырянов.
-
-
12.08.2010 в 18:06. Я, если честно, насмотря на 25 лет службы в армии мат со сцены тоже не уважаю(( И в дневниках коробит..
А что барды занимаются разборками.. Знаю. И это не радует. Ибо...